Долго раздумывала о публиковании данной зарисовки. Уж очень она личная. Но сейчас решилась, потому что опять одна из моих знакомых попала в онкологию… Моя мама, всегда учила меня: “Больная жена никому не нужна”, – имея в виду, что женщина просто обязана внимательно следить за своим здоровьем. Если мой рассказ подтолкнет хоть одну женщину на визит к врачу, я буду считать, что поделилась своими личными переживаниями не зря.
Моим любимым дочери и маме
1983 год, Аринке второй год. С осени отдали ребенка в детский сад, я устроилась на работу. Работа мне нравится, коллектив тоже. Только вот беда: ребенок очень часто болеет, то простуда, то инфекция. Адаптация дочери к яслям идет трудно. Не проходит и месяца моей работы без больничного. В этот раз Арина болела коревой краснухой, я исчерпала все возможности больничного листа, справки по уходу за ребенком, а в садике опять карантин. В начале весны приходится обратиться к маме за помощью.
Мама срочно собралась и приехала. Я спокойно вышла на работу. Ребенок дома, с бабулей. Такому редкому общению рады оба. К тому времени Арина уже хорошо разговаривала, читала стихи на русском языке. Бабуля, используя редкую возможность, начала учить ребенка татарскому языку.
Ко дню 65-летия мы с мамой договорились пошить ей платье. Мамуля привезла с собой красивый отрез кирпичного цвета, который ей подарили родители моего мужа. Дождались выходных, и спустились к закройщице, в нашем же доме. Маму обмерили, просили поправить грудь, все как обычно. Выбрали фасон платья, скроили и отправились поскорее шить.
Дома меня ждала старая мамина швейная машина “Подольск”, ножная. Так сказать, мое “приданое”.
Восьмидесятые годы – очень сложное и трудное время. Магазины пустые, трудно было купить и мебель, и бытовую технику, и продукты. Везде длиннющие очереди. Удавалось купить продукты тем, кто жил с бабушками. Они стояли во всех очередях одновременно, с утра и до вечера. Нам помогали родители. Кое-что доставала моя мама; картошку, немного мяса и овощей привозили родители мужа. Я с коляской толкалась по очередям. То урву масло, то колбасу, то муку канадскую. Однажды, отстояв очередь с грудным ребенком, удалось отхватить огромное количество туалетной бумаги. Ребеночку в коляске пришлось потесниться: всю ее обложила этим “счастьем”! Никогда не забуду, как новорожденную Арину уложила днем спать и убежала за молоком. Задержалась, потому что молоко еще не привезли. Возвращалась бегом, а у подъезда услышала голос соседки: “Поднимайтесь быстрее, минут сорок уже орет…”. Не помню, как взлетела на пятый этаж…
Все что было нужно и можно, передавалось из поколения в поколение. Детскую кроватку, ванночку, игрушки, кое-какие детские вещички мы получили в наследство от Мильки. Машинку швейную подарила мама. Вот на ней мне и предстояло шить ей новое платье. Я не заметила никаких перемен в настроении мамы. А ей-то запали в сознание слова закройщицы по поводу ее груди. Потом, во время приема ванны она обнаружила опухоль. Мне ни слова. Первым делом позвонила тете Фае, своей любимой сестренке, только ей она смогла открыться. Та бегом добывать талон на прием к онкологу – профессору Сигалу Михаилу Семеновичу. Единственная платная клиника находилась на Улаке. Талонов на прием не было. Но это была бы не моя тетушка, если бы она его не раздобыла! Не долго думая, положила в паспорт мамы то ли пять, то ли десять рублей, и подала регистратору с просьбой записать на прием к Сигалу. Талон она получила! Именно с этого момента, наверное, начался путь к исцелению! Именно, Михаил Семенович отправил маму на срочную операцию, а по стечению обстоятельств она попала в Республиканский Онкологический диспансер.
Только после того, как мама с тетушкой прошли всю необходимую диагностику и маме было назначено дооперационное радиологическое облучение, только тогда мы узнали о том, что мама тяжело больна.
А пока мы не знали… Я сметала платье, примерили, поправили, я строчила на машинке, маленькая Аринка прислушивалась к звукам, издаваемым машинкой. Я то строчила, то останавливалась, то медленнее, то быстрее двигалась педаль швейной машинки… И вдруг: “Тиз-ряк, Тиз-ряк… Булка…Булка…Булка…”. Мамино обучение татарскому языку не прошло даром. Арина запомнила слово “тизряк”- быстрее, значит по-русски. Но удивительно не только это! с помощью этих слов она воспроизвела звуки, которые издавала швейная машинка в процессе работы. Мы с мамой оторопели, а потом рассмеялись. Я стала шить, а мама, действительно, услышала в работе машинки очень похожие слова и звуки.
Что это было? Возможно на это надо было обратить внимание, может быть ребенка надо было отдать в музыкальную школу, например?!
Свой 65-ый день рождения мама отметила первым посещением радиологического кабинета. Не помню сколько их было всего, по факт того, что облучение делали до операции, маму очень волновал. Вскоре маму прооперировали и потекли томительные дни ожидания результатов гистологического анализа. К маме ездила каждый день, опаздывала на работу, но по-другому поступать не могла. Легче было уволиться с работы, чем оставить ее без внимания и заботы. Сестра в родном городе вела два дома и ухаживала за папой.
То ли я была настолько шокирована, то ли настолько озабочена семьей, ребенком, уходом за мамой и волнением за папино сердце, но ни разу за это трудное время меня не посещала мысль, что мамы не станет. Я верила в то, что все будет хорошо. Ведь врачи спасли папу после двух инфарктов, и с мамой тоже ничего страшного не случится. К тому же Сигал Михаил Семенович, который поставил диагноз маме и Сигал Ефим Соломонович, который лечил папу, – родные братья и очень хорошие врачи. Это давало надежду.
Наступил день выписки. Лечащий врач сообщил результат анализа и объяснил, что болезнь остановили между первой и второй стадией, шансы на выздоровление велики. Позже я узнала, что именно на ранних стадиях делают облучение до операции, чтобы ее локализовать и предупредить развитие метастазов. Во всей палате она такая была одна.
Это ли не поцелуй Бога? Уверена, исцеление мамы произошло благодаря ее человеческой доброте, отзывчивости, вниманию и любви к людям; ее умение быть справедливым, правдивым и одновременно очень уважаемым человеком всегда служило мне примером. Не знаю человека, с кем мама выясняла бы отношения. Ее любили все соседи, двери квартиры закрывались только на ночь. Ее телефоном пользовались люди двух домов, у кого его не было. Никому и никогда она не отказывала в помощи. Мамино неравнодушное сердце и стоический характер позволили ей победить болезнь. После операции она радовала нас еще целых восемнадцать лет.
…А платье мы дошили. Мамочка любила это платье и надевала по торжественным дням, а я, наверное, буду помнить его всю жизнь: как бы повернулась судьба, если бы не этот шерстяной отрез терракотового цвета?
31.12.15
