Неумелый охотник

Степь была бесконечная.
Если закричишь: “О-го-го”- то кажется никогда не вернется ответ. Летом было жарко, высыхали травы, приходилось  стада овец далеко – далеко гонять. А на охоту скакать и скакать.
А зимой холодно. Метель метет. Иногда из юрты даже выйти нельзя. Лучше переждать, отсидеться.
В такие длинные вечера бабушка Айгулай любила сказки рассказывать. А может и не сказки это вовсе. Кто знает.
Усаживала она детей на старую шкуру и начинала свой рассказ.
Давно-давно это было. Когда еще  про советскую власть не слыхали и огненной воды не нюхали. Жили по традициям шаманов, дедов и отцов. У каждого своя роль в семье, каждый за что-то отвечает. Девочки все больше по хозяйству, ведь столько дел за короткое лето нужно переделать, чтобы зимой тепло и сытно было.
Мужчины, понятно, на охоту и овец пасти.
Все по правилам, все как положено и заведено.
В семье Эндегея последыш родился. Долго его ждали. Радовались. Старые уже родители, а тут помощь будет. Отца на охоте заменит, матери по хозяйству поможет.
Родился белый лицом, пальцы на руках длинные, глаза с рождения умно смотрят. Ни на кого не похожий. Родители удивляются: “ В кого бы это? Не было в их семье таких белолицых да красивых”
Растет малыш, агукает, не капризничает, родителям не мешает.
Отец его на руки берет, показывает снаряжение для лошади, мужские  инструменты. Отворачивается Онгудай, не интересно ему.
А вот когда мать нитки разматывает, ковер вышивает, он тут как тут. Пальчиком в рисунок тычет, говорит ей что-то по-своему.
Сердится отец, а мать защищает: “Да маленький еще. Подрастет, поймет, что не мужское это занятие ковры вышивать, да нитки разматывать”
Вот и четырнадцать лет сравнялось. Весной на первую охоту. Волнуется отец, больно уж сын беленький, да неприспособленный. Стыдоба, а не мужик.
Выехали. Сидит Онгудай на лошади как каменный. Не чувствует его животина. Да и он без радости на ней сидит.
Как так? Для мужчины – охотника лошадь, что вторая половина. Так друг друга чувствуют, что в погоне за зверем в единое целое превращаются. А  тут парень отдельно, лошадь отдельно.
Прячет глаза отец, стыдно за сына. Неправильный он какой-то у него.
На охоте все по птицам стреляют, а Онгудай уставится в небо и смотрит, как завороженный.
Что делать?
Расположились на ночевку.
Сын в степь ушел. Вернулся с какими-то камешками, перьями, цветами засохшими.
Хочет отец закричать, заругаться на сына, но терпит. Как при всех-то?
Все у костра сидят, похлебку едят, мужские дела обсуждают.
Сын в сторонке. Своими делами занят. В разговор не вступает, молчит.
Охотники над ним смеяться стали, что, мол, всех уток-журавлей сегодня Онгудай распугал. Так ружьем впустую размахивал.
Молча подошел сын к костру, протянул молодому охотнику, что больше всех смеялся, кожаный пояс. Да такой красивый, что все охотники рот разинули.
– Подари своей невесте.
А на поясе-то и камешки, и перышки, те, что Онгудай в степи подобрал. Да так ловко их нашил, что глаза смотрят на пояс и наглядеться не могут.
Не пояс, а рассказ про степь и ее красоту.
– Ох, ох, – зацокали мужики, красотища -то какая. А еще что у тебя есть?
Онгудай сумку кожаную принес с цветочным орнаментам. Да так ловко она сделана, что все охотник в нее поместить может: и нож необходимый, и патроны для ружья, и снедь в дорогу.
-Что еще можешь? – спрашивают охотники.
– Все могу, – отвечает Онгудай. Шубу могу, ковер вышить могу, сумку, ремни, даже обувь могу изготовить. А вот на охоту не могу. Не умею я убивать, да и не хочу.
В первый раз такое у степного народа. Чтобы мужчина охоту не любил. Неправильно как-то. Ведь не баба Онгудай.
Пошли к шаману.
– Рассуди, что делать. Мужик бабьим делом занимается. Но так, что глаза от его работы отвести невозможно. Такая красота. И в носке – употреблении очень хороши его изделия.
И показали его сумки, пояса, чуни.
Шаман начал свой танец.
-Бом, бом, бом, – понеслось над степью.
Затем бом-бом-бом, бом-бом-бом.
Кружится шаман в танце. Летают ленты от бубна. Звенят бусины.
Задремывать ходоки начали.
И видят сон.
Какой-то необычный город. Большие высокие юрты стоят. Как-будто одна на другую поставлены. Цветов много. Зелени много. Как в степи ранней весной. И вдруг большая светлая юрта. Без верхнего полога вроде. Свет оттуда струится. Прямо падает. А по стенам сумки, ремни, ковры знакомые. Все работы Онгудая. И много людей ходит. Смотрят, восхищаются. Руками трогают.
Красиво, ничего не скажешь.
Очнулись ходоки.
Шаман сидит, трубку курит.
Поняли, охотники? Великий человек ваш Онгудай будет. Весь мир про него узнает. Пусть шьет. Не смейтесь над ним больше. Ему дар особый дан. Редкий.
Поселок Онгудай теперь знают очень многие. Едут сюда, чтобы на красоту полюбоваться, рисунок ковра перенять или плетение особое на поясе кожаном.
Мастера давно уже нет, а искусство его живет, радует.
Бабушка замолкает. Лезет в свой сундук. Достает кожаный пояс. Яркими камнями он вышит, голубой ниткой окаймлен.
-Мой свадебный. Сам Онгудай подарил. Моей последней внучке завещан. Ведь здесь вся история моей семьи. Вот эта бусина – отец. Эта красная- моя мама. Вот этот бирюзовый завиток – я в девушках. Вот тут мне предсказание, сколько детей будет, как жизнь пройдет. Все сбылось. Я уже старая совсем, а пояс только краше стал. И много чего еще рассказать может.

А главное, завершает бабушка, не обязательно всем охотниками быть, если сердце на другое ремесло откликается.
Слушайте себя, не бойтесь смеха окружающих, идите своей дорогой. Как Онгудай.
Аккуратно складывает пояс. Кладет в сундук.
Спят малыши. Убаюкала их бабушкина сказка.
Бесконечное небо над степью. Как сама степь. Бесконечны бабушкины сказки, но я снова попрошу рассказать про Онгудая и показать его пояс. Хочу полюбоваться на него, подержать в руках, прижать к щеке,пошептаться с ним. Ему многое  нужно мне рассказать.

Ведь я  бабушкина последняя внучка. И пояс – подсказка мне, как жить.
Моя история только начинается.
Бесконечна степь Алтая..
О-го-го!

А ты знаешь свой путь?

Первоначально опубликовано в блоге Натальи Берязевой

Работа художницы Натальи Арбачаковой из художественной  коллекции семьи Берязевых