Помните о первой мировой?

Недавно президент утвердил 1 августа Днем памяти всех погибших во время Первой мировой войны. Помянуть около двух миллионов убитых соотечественников разумно и естественно. Но почему указ вышел именно сейчас, спустя почти сто лет после окончания войны?

Лев Лурье, историк

В любом английском колледже есть мемориальная стена (или несколько стен), заполненная именами питомцев, отдавших жизнь за родину. Больше всего фамилий погибших в 1914-1918 годах: тех, кто пал на Сомме, под Ипром, во Фландрии. Потери во много раз больше, чем в сражениях Второй мировой. И так не только в Англии.
Первая мировая война — самая кровопролитная в истории Франции, Италии, Бельгии, Турции, Сербии, Болгарии, Канады. И везде — кладбища и монументы.
В Бельгии — Мененские ворота в Ипре и Башня на Изере; в Болгарии — мемориал и храм в Тутракане; во Франции — Вимийский мемориал (памяти погибших канадцев); Могила Неизвестного солдата в Париже, Памятник жертвам в Ницце, Оссуарий Дуомона в Вердене и Военный мемориал на Сомме. В Сербии монумент на горе Авале. “Ворота Индии” в Нью-Дели. Монолит Плечника в Праге. В Турции на полуострове Галлиполи — турецкий, новозеландский, французский, австралийский, английский, мемориалы.
А что в России? Мы потеряли в 1914-1917 годах больше, чем любая другая страна — около 2 миллионов человек. Но погибших не поминали в советское время, потому что та война называлась не иначе как “империалистическая” и рассматривалась прежде всего как предшественница Октября. “Главный враг в собственной стране”: эта формула привела Ильича и его последователей к власти. Они превратили “империалистическую” войну в Гражданскую и, что называется, сняли банк.
Память под запретом

Да и кого им было поминать? Командиры — сплошь классовые враги. Оба верховных главнокомандующих — Николай Николаевич и государь — упоминались исключительно в тонах обличительных. Крупнейшие полководцы Рузский, Духонин, Ренненкампф, Колчак, Эверт — расстреляны большевиками. Кутепов и Миллер похищены из Парижа и умервщлены НКВД. Деникин, Каледин, Врангель, Юденич — командовали белыми армиями.
И это при том что основная масса офицерства, получившего военное образование до революции, в Гражданскую войну служила, по убеждениям или от страха, именно в Красной Армии. 85 процентов командующих фронтами у большевиков были кадровыми офицерами старой армии; в Первую мировую служили все начальники штабов фронтов; 82 процента командармов и комдивов.
Но веры им не было; в ходе операции “Весна” (начало 30-х) и в годы Большого террора подавляющая часть старого офицерства была уничтожена.
Все немецкие генералы Второй мировой войны были в прошлом офицерами Первой. У нас же царский офицерский чин из высшего командования имели только маршал Борис Шапошников и командующий Ленинградским фронтом Леонид Говоров.
Между тем за ленинской революцией последовал сталинский термидор. Родившаяся в эмиграции идеология “Сменовеховства” (“не важно, какой флаг висит над Кремлем, важно, что он висит над Кремлем”) постепенно теснит в голове Сталина идеалы мировой революции и социальной справедливости. В 1930-е годы царских офицеров (впрочем, как и красных командиров) физически уничтожают, но сама дореволюционная идея “слуга царю, отец солдатам” Сталину явно нравится.
Постоянный зритель “Дней Турбиных”, он поднимал бывших дворян — новых патриотов графов Алексея Толстого и генерала Алексея Игнатьева. Снова ввел старые царские воинские звания — от младших лейтенантов до маршалов. Красноармейцы и краснофлотцы стали солдатами, красные командиры — офицерами (слово, которое еще недавно было однозначно ругательным). А на место ромбов пришли забытые и оплеванные золотые погоны.
Национальными символами стали Дмитрий Донской, Александр Невский, Иван Грозный, Минин и Пожарский, Румянцев, Суворов, Ушаков и Нахимов. Все войны, которые вела Россия, объявлены справедливыми, вплоть до русско-японской. Все, кроме Первой мировой.
Сталин хотел быть преемником и имперской, и революционной традиций. Но именно на Первой мировой он героев, образцов для подражания не видел. Предреволюционный правящий класс искренне считал слабым, наивным, обреченным на поражение. Царских военных академий Сталин и его командующие не оканчивали, а войну завершили взятием Берлина.
Как говорил Иосиф Виссарионович, “история старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную”. Проигравших Сталин презирал. Наследовать Петру Великому он был готов, Николаю II — нет.
Генералиссимус понимал к тому же: огромную многонациональную монархию не удержишь только “самодержавием, православием и народностью”. Время мечты о коммунизме еще не миновало, идея социального равенства, пусть и измененная,— работала. И все, кто правил Советским Союзом, придерживались того же взгляда.
Поручик Голицын раздает патроны

Булат Окуджава в 1960-е вполне искренне пел “Я все равно умру на той, на той единственной — Гражданской, и комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной”. С начала 1970-х, однако, романтика революции уходит. Особую роль сыграли два юбилея, отмеченные с особой помпой — 50-летие Октября в 1967-м и столетие Ленина в 1970-м. Именно после них появились анекдоты о Ленине и Чапаеве.
И те, кто искренне пел еще недавно “Орленка” и “Взвейтесь кострами, синие ночи”, затянули:
Ведь завтра под утро на красную сволочь
Развернутой лавой пойдет эскадрон,
Спустилась на Родину черная полночь,
Сверкают лишь звездочки наших погон.
За павших друзей, за поруганный кров наш,
За все комиссарам заплатим сполна,
Поручик Голицын, к атаке готовьтесь,
Корнет Оболенский, седлайте коня!
Впервые эта песня спета была Аркадием Северным — чуткой мембраной массовых настроений, введшим в широкое обращение и уголовную, и еврейскую, и казачью темы.

Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
“Белогвардейские” песни пользовались все большей популярностью. Их пели у костров, они составляли важную часть доходов ресторанных музыкантов (хотя официально были категорически запрещены). Спрос на предреволюционное — от генеалогии великих князей до “Конфеток-бараночек” — быстро ширился в последние 20 лет советской власти.
Мне рассказывал покойный Николай Резанов, знаменитый ленинградский ресторанный музыкант, как в начале 1980-х в “Прибалтийской” разгоряченная компания предложила оркестру спеть “Боже, царя храни” и обещала неслыханный гонорар. “Лабухи” договорились с администратором, обеспечили ему алиби, заперев в туалете, и заработали свои деньги.
Образ “белых” меняется и в официальной культуре. Переиздается впервые с 1920-х “Белая гвардия” Михаила Булгакова. На телеэкранах появляются многосерийные “Адъютант его превосходительства” и “Хождение по мукам”. На киноэкране “Служили два товарища” с Владимиром Высоцким — белогвардейским поручиком Брусенцовым, и “Новые приключения неуловимых”, где белогвардеец поет:
Не сравнятся с тобой
Ни леса, ни моря,
Ты со мной, мое поле,
Студит ветер висок.
Здесь Отчизна моя
И скажу, не тая,
Здравствуй, русское поле,
Я твой тонкий колосок.
Диссиденствующие инженеры уже прочли “Ленин в Цюрихе” и “Август 1914” Александра Солженицына, “Красный террор” Сергея Мельгунова. Ну, а для широких масс интересующихся есть Валентин Пикуль с его “Честь имею”, “На задворках великой империи”, “Моонзундом”, “Нечистой силой”. Романы-фельетоны Пикуля, где русским патриотам, живущим в великой империи, противопоставлены гнусные иностранцы и инородцы, особенно популярны среди офицерства и в КГБ (недаром руководитель президентской администрации Сергей Иванов назвал Пикуля своим любимым писателем).
Постепенно в “образованщине” (как сказал бы Солженицын) формируется цельная картина русской истории. Была Россия, которую мы потеряли, когда была великой Русь, и три копейки стоил гусь, лавки ломились от товаров, а экономика развивалась с невиданной скоростью. И дальше у многих складывалась идея: революционеры и в особенности большевики разрушили органическое течение русской жизни, нанесли “удар ножом в спину”.
Вынуть нож из спины

Как указывает Владимир Путин, в поражении России в Первой мировой виноваты большевики, которые, по мнению российского президента, “совершили акт национального предательства”. По словам президента, “Россия проиграла данную войну проигравшей стороне. Это является уникальной ситуацией во всей истории человечества”.
Не страна, не народ, не социальный строй виновны в поражении, а внешние силы — “мировая закулиса” (выражение близкого к фашистам и ныне особенно популярного философа Ивана Ильина). Нынешняя Россия, минуя советский опыт, наследует императорской. Самодержавие, православие, народность снова в цене. Вот смысл Дня памяти всех погибших во время Первой мировой войны для Кремля.
Все логично и просто. Хотя возможен, вообще говоря, и другой взгляд, превалирующий среди профессиональных историков: поражение империи было предопределено изначально. Вступившись за Сербию, Россия переоценила свои силы и, забыв предупреждение Петра Столыпина о необходимости “20 спокойных лет”, надорвалась. Армия на третий год войны смертельно устала, из тыла текли слухи, что пока “император с “Георгием”, императрица с Григорием”. Социальное неравенство зашкаливало.
Защитников у старого строя не оказалось. От солдат запасных батальонов в Петрограде до большинства великих князей — все были недовольны. Для Февраля не нужно было и большевиков. А “удар в спину” нанесли массами дезертировавшие солдаты, экономическая разруха, нежелание Временного правительства заключить сепаратный мир…
Такая трактовка, впрочем, идее исторической преемственности противоречит, а может, даже и вредит. Так что мертвые есть мертвые, они пали за Россию, указ надо выполнять. Выполнять, конечно, надо, хотя это и непросто.
Восточный фронт Первой мировой проходил в разное время через Польшу, Латвию, Литву, Белоруссию, Украину, Турцию. Балтийский флот стоял в Финляндии. Никаких памятников, кладбища заброшены или чаще утеряны. Теперь попытка создания русских мемориалов на Украине и в странах — членах НАТО может вызвать политические сложности.
В отечестве проблемы другого порядка. Прошло почти 70 лет после победы в следующей, Великой Отечественной войне, а не все ее мертвецы еще захоронены, мемориалы и кладбища не приведены в порядок. На Невском пятачке, где один труп приходился на один квадратный метр, нет музея, а на непогребенных телах строят коттеджи.
Как тут быть с исторической преемственностью?
Подробнее: http://kommersant.ru/doc/2106177й

Вам по душе пришелся праздник День памяти всех погибших во время Первой мировой войны?