Девушки ищут счастья.
Не надеясь на местных мужчин, отправляются в путешествия туда, где они еще есть.
В частности, в Европу.
Но эта история не совсем про это. Она — про любовь.
—————————————————
Ах, ах, ах!
Её снова пригласили в Париж. На конференцию очень известной фирмы, где собирали сотрудников со всего мира. Она и была сотрудницей. Уже много лет. Собирала чемодан с радостью: прекрасный город, самый лучший отель, замечательная компания, неожиданные встречи.
Положила фисташковый жилет. Его она выписала из очень модного каталога. Туфли на шпильках. Неудобные, но пару часов на неформальной встрече она потерпит. Еще обязательно сарафан, а — ля рюс, как его называют. Он ей очень шел. Потому что оттенял азиатские скулы и при этом указывал на принадлежность к стране, потому что по краю подола цвели ромашки в окружении белоствольных березок.
Ощущение было необычное. Само слово Париж — уже манящее, интригующее, а когда знаешь, что и жить будешь как королева, то это состояние можно легко назвать счастьем. К тому же на мелкие расходы, хотя все будет оплачено, деньги имелись.
Предвкушение чего — то необычного не оставляло ее до самой посадки в самолет.
Потом она просто спала, чтобы побыстрей оказаться там, где, казалось, что — то изменится в ее жизни.
— Бонжур, мадам. Ваш номер…
Она сжала заветный ключ в руках, при этом не переставая восхищаться огромной вазой с живыми цветами, которые стояли посреди холла гостиницы.
— Господи, сколько же тут цветов? 3000 — 5000? Орхидеи самых разных сортов, оттененные перламутровой зеленью экзотических листьев.
— Мадам, хау а ю?
Молодой человек, увидев ее интерес к цветам , обратился к ней.
По униформе она поняла, что он работник отеля.
Она спросила по — английски: «Сколько цветов в этой вазе и как часто вы их меняете?»
— Только в этой вазе 2500 цветов, не считая зелени. Максимальный срок — 3 дня. Потом цветы меняются. Точнее, композиция.
— Господи, сколько же это стоит, — подумала она про себя, но ничего не стала отвечать. Только «спасибо», и поспешила к себе в номер.
Он тоже оказался роскошным. Те же цветы, что и внизу, только в мини-варианте. Огромная кровать, королевские шторы на окнах. А за ними — Париж во всем его великолепии. Она стала раскладывать вещи и обнаружила прайс на ее номер. Он стоил 1500 евро в сутки. Для нее это был шок. Её зарплата в месяц была меньше.
— Лучше бы мне деньгами отдали, а я бы у друзей остановилась.
Эта была ее первая мысль. Девушки — провинциалки.
Конференция шла как по маслу. Сменялись выступающие, аплодисменты переходили в овации, а по вечерам всегда был праздник. Пробовали все самое новое и современное. Из еды и напитков.
Боссы пытались быть сдержанными, а потом заказывали новые и новые бутылки с вином.
Кристиан сидел в дальнем углу зала. У него слезились глаза, он никак не мог справиться с волнением. Ему скоро представлять итальянское подразделение фирмы, а там полный раздрай, неразбериха, показатели поехали вниз. К тому же ушла его жена, оставив его с ребенком.
Его слезы, если бы не линзы, были бы вполне настоящими. Но он сдерживался, крепился, потому что знал, главное, красиво отчитаться — это главный показатель работы. Он немец, потому прекрасно понимал это. Живет он, да, сейчас в Италии, но он по — прежнему немец.
Выступил он блестяще, забыв на время о линзах и слезящихся глазах. У компании в Италии отличное будущее. Все замечательно, а будет еще лучше.
Но она — то видела, как ему было плохо до выступления.
В перерыве подошла к нему, благо немецкий хороший.
— Ты молодец! А как линзы?
— Ты откуда знаешь?
— Сама так мучилась.
И начался разговор. Ни о чем. Просто так. Но она — то видела, как ему хочется поговорить.
Вечером, когда начальство разбрелось по номерам, они встретились внизу.
— Пойдем?
— Пойдем!
И они отправились пробовать французское красное вино.
О, Париж летом!
Это нечто необыкновенное! Небо и звезды так и хотят свалиться вам на голову, все поляны желают, чтобы вы на них полежали, а все официанты — чтобы вы зашли именно к ним в кафе.
Они пили красное сухое, потом красное полусухое, красное сладкое и полусладкое, дошли до розового и готовы были выпить уже белого, но в кафе перестали наливать.
— Поздно. Очень поздно.
Они прихватили пару бутылок вина в супермаркете и абсолютно счастливые пытались найти дорогу в отель.
— Кристиан, ты такой классный. Сегодня самый счастливый день в моей жизни. Париж удивительный. Он, как бездонный колодец. Я хочу нырнуть на самое его дно.
— Ja, ja, das ist richtig. Endlos und so romantisch.
— Да, да, это верно. Бесконечный и такой романтичный.
С двумя бутылками винами они бродили по улочкам Парижа. Садились на теплые скамейки, обнимали друга друга, и уже не надо было слов. Они себя чувствовали единым целым под синим небом самого романтичного города на свете.
Он что-то говорил о не сложившейся семье, о желании быть любимым и понятым, а она просто нежилась в его объятьях, потому что давно забыла, как это здорово — прижиматься головой к подмышке, чувствуя едва уловимый запах парфюма и мужчины.
Потом они лежали на скамейке в парке, смотрели на звезды и загадывали желания.
Париж был прекрасен. Он пах летом, нежными цветами и мужским парфюмом.
В отеле они оказались под утро. Естественно, в одной постели.
Утром, когда зазвенел будильник, единственное, что она заметила — у него были очень красные глаза.
— Не снял линзы, — подумала она и тут же провалилась в сон.
На второй день конференции она пришла чуть живая.
Кристиан сидел в очках. Он даже не кивнул в ответ на её приветствие.
— Ладно — начальник рядом, — подумала она про его холодность.
И стала делать вид, что присутствует на конференции.
А в голове вновь и вновь возникали картинки из кафе, где они пробовали вино, потом ночной Париж, парк и скамейка, где они лежали, а потом безумные и страстные поцелуи в номере. Именно об этом она грезила, улетая из дома. Так и случилось.
«Счастье, счастье», — стучало у нее в висках, а внизу живота разливались тепло и радость.
Они договорились вечером снова отправиться по кафе. Сегодня пробовать только белое вино.
Она ждала окончания конференции, поглядывая в его сторону. Он почему — то отводил взгляд и всячески старался ее не замечать.
— Уф, конец!
Она счастливая выскочила из отеля, ожидая его. Ведь они так договорились. Ровно в 18.00 у входа.
Она смотрела по сторонам, впитывая в себя каждую картинку, каждую мелочь, которая была такой значимой для нее, такой важной. Ведь это Париж, ведь это счастье, ведь это вечная мечта всех влюбленных. А она, кажется, наконец-то, влюбилась. В этого смешного, неуклюжего, совсем не мужественного Кристиана. Он такой, он такой. Особенный.
И в этот момент вышел он. Рядом с боссом. Тот командовал: «Давайте сходим на шоппинг, жена просила купить то-то и то-то».
Она вопросительно посмотрела на Кристиана.
Он никак не отреагировал на этот немой вопрос. Он взял шефа под локоток и повел его в сторону центральной улицы.
Счастье куда-то тут же испарилось.
Она одиноко побрела по улочке, уводящей ее к Сене.
Там, глядя на воду, она почему — то заплакала. Неожиданно для себя. Так ей казалось.
А внутри звучал один и тот же вопрос: «Почему? Почему? Почему он так со мной?»
На следующий день она снова осталась одна. Он не подошел, не сказал ни слова. Он всячески ее избегал.
Она смотрела, как работают флористы. Они меняли цветы в интерьере гостиницы. Еще совсем хорошие цветы они безжалостно вытаскивали из композиции и заменяли на новые.
Она спросила: «Почему? Они ведь еще такие хорошие».
Мастер улыбнулся и сказал: «Вы же знаете, что это очень дорогие цветы. Вот цветок. Да, он хорош. Но, по сравнению с другими, он уже стар. Его стебель начал гнить. Если мы его оставим, он испортит другие цветы. Потому менять надо все. Без жалости. А этот, если вы хотите, я подарю вам. Он уже ничего не стоит. У вас, при вашем внимании, он простоит еще пару дней».
Она с благодарностью взяла орхидею. Да, это была экзотическая орхидея. Она нежно пахла, но в маленьком помещении номера её запах оказался чересчур резким, очень похожим на запах лилии, который она не очень любила.
— Слишком уж сладкий и терпкий.
Но она раскрыла окно и поставила цветок на подоконник.
Утром она сама, та, которая очень любит цветы, отнесла заморскую гостью в бак для мусора.
Потому что от его запаха у нее ночью кружилась голова, а утром она проснулась разбитая и больная.
— Вот обманщик — цветок. Такая красота, а потом такая мука.
Впервые она выбросила цветок без сожаления.
В вестибюле гостиницы уже стояли гортензии. Всех цветов и оттенков.. Торжественные и готовые к каким — то важным и серьезным событиям.
Тот же молодой человек, который подарил ей орхидею, сказал: «У нас очень важное мероприятие. Все должно быть очень строго и по — деловому. Потому гортензии».
Да, гортензии почти не пахли. Исчезла романтика. Настало время решений и действий.
——————————————————
Самолет возвращал ее в Сибирь. Туда, где не цветут орхидеи, а гортензии живут только в горшках и при очень хорошем уходе.
Она очень хорошо помнила запах орхидеи. Сладкий, теркий, манящий, необычный. Но она хотела его забыть. Навсегда.
Ведь они даже не попрощались.
—————————————————————-
Через месяц в офисе раздался звонок.
— Ты, ты, ты во всем виновата. Она лучшая женщина на свете. Она была не права. Она это поняла. Но она не может мне простить измену с тобой. Я ей рассказал про прогулку по Парижу, про нашу скамейку, про две бутылки вина, что мы с тобой с трудом донесли до отеля. Ты во всем виновата. Ты разрушила мою жизнь.
Она не стала отвечать.
Хорошо, она виновата. Пусть будет так. Но как объяснить ему, этому немецкому мужчине, что нельзя себя ТАК вести? Тогда, когда ты еще здесь? Когда жизнь она здесь и сейчас, и когда счастье можно в полном смысле удержать в ладонях. Хотя бы на короткое время. Если он этого не понимает, то ей его очень жаль.
В трубке пикало.
А душа ее снова была там, где небо бесконечное, где вино переливается и искрится в бокале, где внимательный официант ждет, чтобы добавить радости в стеклянный сосуд, когда полицейский прижимает палец к губам, чтобы сказать: «Тихо, тихо, будьте счастливы, я покараулю вашу любовь, лежите, лежите, я рядом. Любите друг друга!». Потому что это Париж. И только там это возможно. И у меня это было. Такой я помню эту встречу.
Если у него было по — другому, то ей его очень и очень жаль.
— Хотя, если сказать по — русски, — подумала она, — то ты, Кристиан, просто трус, чтобы признаться, что тебе в первый раз в жизни было хорошо. Потому что рядом была бесбашенная, слегка сумасшедшая, ни на кого не похожая русская женщина. И тебе было ТАК здорово , что до сих пор ты не можешь поверить, что это было с тобой. Потому ты так испугался. Потому что больше НИКОГДА с тобой этого не произойдет.
Она выгребла все визитки, которых за время конференции накопилось более 200 штук, нашла его карточку и порвала на мелкие части. А секретарше, что приняла его звонок, велела отвечать: ее нет на месте для этого человека. И никогда не будет.
——————————————————
Ах, Париж!
Ты паришь! Паришь!
Паришь в ее душе. В ее воспоминаниях. Но она никогда больше в этом не признается.
Ах, Париж!
Первоначально опубликовано в блоге Натальи Берязевой
А что для тебя значит Париж?
