В красно-жёлтых босоножках шла по шпалам,
На работу коротая путь.
Педантичная во всем: в большом и в малом,
Уважала СНиП и цифры суть.
Девушка с серьёзностью во взгляде,
Всю себя работе отдавала.
И с желанием училась в Ленинграде.
По путевкам на курортах отдыхала.
Один наблюдательный писатель дал определение счастью. Он заметил: “Счастье — это когда утром хочется идти на работу, а вечером — домой”. Получается, что завод ЖБИиК делал людей счастливыми. Многие из них не шли на работу — летели на крыльях. Именно так себя чувствовала Лидия Николаевна Филиппова. Прервала “полёт” её принципиальность.
Так бывает, что принципиальные личности становятся «рабами» своего поведения. С одной стороны, им хочется пойти по иному пути. С другой, не могут себе этого позволить, так как, с их точки зрения, это неправильно. Они сами страдают, но остаются верны своим идеалам.
Из воспоминаний Лидии Николаевны Филипповой. Работала с 1975 по 1980 гг.
Завод ЖБИиК — это единственное место работы, куда я шла с удовольствием. Возможно, в силу возраста. Жила я тогда с родителями в Трудовом посёлке. На завод ходила пешком. С вала спускалась на железную дорогу и легко бежала по шпалам в своих красно-жёлтых босоножках. Только мелькали мои “гусиные жёлтенькие лапки”: топ-топ-топ!
Надо сказать, мне с первого взгляда понравился завод. Новое здание. На втором этаже располагалась контора, как её раньше называли, на первом — все цеха. Везде чистенько. До этого работала в УМ-7. Когда ЖБИиК стал набирать кадры, меня туда порекомендовала заместитель главного бухгалтера Екатерина Яковлева Шабунина.
Главный инженер Александр Владимирович Докучаев принял меня 24 марта 1975-го года. Начала трудиться на заводе инженером нормировщиком в плановом отделе, где начальником была Галина Георгиевна Цепелева. В 23 года я уже имела свой кабинет. На столе располагался важный аппарат — бухгалтерские деревянные счёты. Потом получила настоящий кнопочный арифмометр — это как нынешний калькулятор.
В коллективе ко мне сразу все отнеслись хорошо. Он был молодёжный! Парни приходили из армии, устраивались к нам. Действовала комсомольская организация. Её секретарём являлся Коля Яковлев, я — его заместителем.
Дружно проводили субботники. Убирали территорию и наводили порядок в цехах. Также вместе весело отмечали праздники! Помню, как в Новый год в большом актовом зале расставляли столы. Эти — для работников бетоносмесительного цеха, а те — для арматурно-формовочного, здесь — механики, а тут — конторские. Столы разные, но все в одном зале.
Летом, во время обеда, бегали на Омку. Как только наступало обеденное время, мы кефир выпивали, булочкой перекусывали, из-за столов быстро вставали, и бежали купаться. Если после рабочей недели было желание съездить на Чаны, шли к Григорию Степановичу. Он нам машину выделял, да ещё предоставлял свой солдатский шатёр.
Какой у нас был замечательный руководитель — Григорий Степанович Коваленко! Этот человек никогда никого не обидел. Он войну прошёл, а те, кто воевал — особенные люди. Для них ведь все мирские дела — в радость.
Когда директором стал Владимир Фёдорович Хританков, я месяца три проплакала прилично. Из его кабинета сразу прямиком бежала рыдать в туалет. Очень эмоциональная была, лёгкая на слёзы.
Владимир Фёдорович что-нибудь требует, а я ему говорю: “Нет! Это нужно делать так!” Конечно, он лучше знал многое в производстве, но у меня были строгие СНиПы и ЕНиРы. Я знала, что на эту работу отводится конкретное время, которое рабочие должны затратить. Есть ставка. Есть зарплата. Я составляла калькуляцию: на такое-то изделие, столько-то времени понадобится, столько-то надо за это заплатить.
Я несла документ на утверждение Владимиру Фёдоровичу и отстаивала его до слёз. Потом как-то всё утряслось. Сейчас думаю, наверное, он самоутверждался. Ведь тоже молодой был.
Помню случай. У нас проходила аттестация. Хританков давал мне характеристику. Потом к сказанному добавил, что, мол, она излишне принципиальная. На что Григорий Степанович мгновенно отреагировал:
— Владимир Фёдорович! Излишне принципиальных людей не бывает. Человек — либо принципиальный, либо нет.
Однажды я получила жизненный урок от Анатолия Алексахина, начальника строительного отдела. Он мне приносил наряды на выполненную работу. Как-то я начинала проверять объёмы и всё резать. Он стал активно возражать. Из-за этого мы с ним поругались. Я ведь была девушка с характером. Иду на следующий день мимо него и не здороваюсь. Анатолий Спиридонович останавливает меня и говорит:
— Лида, привет! Знаешь, девочка, мы с тобой можем поспорить на работе и даже поссориться, но после работы мы — друзья!
На заводе я дружила со многими. Надя Богуш была моей подружкой. С Лидой Борзаковой поддерживаем отношения до сей поры. С Анной Алексеевой/ Шараповой, которая к нам приехала по направлению из Магнитогорска, я с удовольствием съездила по путёвке в Болгарию, а с Тамарой Панченко — в Киргизию.
Каждый год я уезжала в отпуск. Путёвки давали летом, а у нас все люди семейные, у них — сады, огороды, ехать было некому. Меня же ничего не держало, так как долго была не замужем. Почти во всех союзных республиках побывала, кроме Прибалтики и Грузии.
Когда работала в профсоюзе, была казначеем. Создала в то время библиотеку. У меня в плановом отделе стоял шкаф, там собирала интересные книги. Как в настоящей библиотеке были читатели. Специально завела журнальчик, где записывала, кто какую книгу взял. Сама тоже очень любила
При мне построили и сдали первый дом в 14-м квартале. Многие заводчане получили в нём квартиры. В то время я с родителями жила, поэтому мне, наверное, дали бы комнату на подселении.
Проработав 5 лет нормировщиком, сменила должность. Стала инженером стандартизатором. Ушла в отдел главного технолога к Петру Ивановичу Сидорюку. Перейти на новую должность меня уговорили по той причине, что была не замужем и поэтому могла легко уехать на два месяца учиться на курсах в Ленинграде.
Ленинград — шикарный! Была в этом красивейшем городе в первый раз. Училась с интересом, направление новое, но я всегда любила работать с документами. Вникала в детали пристально и самозабвенно.
Из Ленинграда посылок отправила домой, наверное, на 3000 рублей. Ведь в 80-х годах в Куйбышеве ничего подобного не видели, а там в магазинах было всё! Однажды привезла на завод целый пакет губной помады в тюбиках, которая называлась “Елена”. Она только-только появилась и пользовалась популярностью. Девчонки с радостью разбирали, кому какой цвет был нужен.
Когда вернулась после учёбы, то узнала, что переделали штатное расписание и мне снизили зарплату на 10 рублей. Из-за своего строптивого характера я уволилась. Дело было не в десяти рублях, а в принципе. С завода ушла в никуда, проработав на нём пять с половиной лет.
Однажды Хританков меня позвал назад:
— Лида! Возвращайся! Всё будет нормально!
— А очередь на квартиру сохранится?
— Встанешь в конце списка.
Такое предложение меня не устроило, несмотря на то, что очень скучала по заводу. Ведь когда я увольнялась, то на очереди была первой.
Во мне долго теплилась надежда, что всё-таки вернусь на завод. Часто видела во сне чистую воду и при этом почему-то присутствовал Пётр Иванович. Думала, если снится чистая вода, значит, она всё смоет, и я вернусь. Но не вернулась.
