Словом можно снять боль и надежду вселить.
Если тот, кто врачует, душевно богат.
Но не может оно никого исцелить.
Если нет состраданья и холоден взгляд.
Персонал медицинский в составе завода
Занимал не этаж, а сердца у людей.
Потому что любая здоровья невзгода
Их сближала, они становились родней.
Всем известно, какое влияние оказывает на человека услышанное слово. Оно может огорчить или вдохновить, убить или возродить. Каждый, кто хоть раз обращался за помощью к врачу, знает, что внимание, сопереживание и обнадёживающее слово может облегчить плохое состояние без лекарства. Общение с Надеждой Францевной Поповой помогало исцелению лучше, чем любая таблетка.
Из воспоминаний Надежды Францевны Поповой. Работала с 1987 по 2008 гг.
После окончания медицинского училища, в 1971-м году, была направлена заведующей фельдшерско-акушерским пунктом в деревню Аккуль. Она располагалась в 12-ти километрах от Отрадненского совхоза. Расслабляться было некогда, работы много. Мне, недавней студентке, приходилось брать на себя серьёзную ответственность: и раны зашивать, и роды принимать, и приступы сердечные снимать.
Деревня была застроена беспорядочно отдельными улицами. Освещение практически отсутствовало. Дороги с ухабами. По ним тяжело было ходить на вызовы, особенно ночью, да ещё в грязь.
Из-за проблем с транспортом до Куйбышева часто добиралась на попутках. Мне ведь регулярно нужно было приобретать в аптеке лекарства и медицинские материалы.
Было тяжело, но молодость, есть молодость. Несмотря на занятость и усталость, находила силы бегать на танцы. В один из вечеров познакомилась со своим будущим мужем. Он там был в командировке, занимался мелиоративными работами. Обратила внимание на то, что на площадке никто лучше него не танцевал. Ребята предпочитали только медленное танго, а Юре удавались все танцы. Он даже лихо отплясывал “цыганочку”. Ну, как можно было в такого парня не влюбиться? Вскоре мы поженились, а через полтора года уехали в Куйбышев.
В 1972-м году у нас родилась дочь Юля, а в 1974-м мужа призвали в армию. Служил два года в Польше. Пока он отсутствовал, я с маленьким ребёнком моталась по съёмным квартирам. Когда Юра вернулся, остро обозначился вопрос с трудоустройством и жильём. Наш родственник Володя Евдокимов работал в это время на ЗЖБИиК и предложил ему устроиться туда.
Я торопила, чтобы он долго не раздумывал и быстрее принял решение. Не скрою, что меня привлекала возможность получить квартиру. Тогда это было единственное предприятие в городе, которое с завидной регулярностью строило жильё. Сама я трудилась в ЦРБ, там получить квартиру было проблематично.
Когда муж устроился, ему всё очень понравилось: и завод, и молодёжный коллектив. В компрессорной, куда его направили, трудились Володя Евдокимов, Геннадий Старков и Анатолий Назаров. Ребята во главе с начальником Геннадием Павловичем Шадриным были замечательные. Молодым всё было по плечу: посменная работа, большая нагрузка.
В 1977-м году, осенью, мы получили первое собственное жильё. Дали комнату на подселении. Нашей радости не было предела. На этой же 12-метровой площади у нас родился сын Максим. С большой надеждой стали ждать расширения. Когда есть приятная перспектива, жизнь наполняется удивительным смыслом. В 1980-м, когда дочери было восемь лет, а сыну полтора года, мы получили двухкомнатную квартиру.
В июне 1987-го я пришла по стопам мужа на ЖБИиК. Медпункт там только что открылся. К тому времени у меня уже был солидный стаж. До завода накапливала опыт в здравпунктах молкомбината, мясокомбината, БТЭЦ, педучилища. Никогда не отказывалась идти туда, куда направляли. Мне везде было интересно работать.
Поначалу из ЦРБ меня отпускать не хотели, но инициативу проявил Владимир Фёдорович Хританков. Мы с ним были давно знакомы, в молодые годы учились в одной школе. Он обратился к заведующей Галине Ивановне Лобыкиной с просьбой перевести меня в заводской медпункт. Она с неохотой согласилась, но отметила, что он забирает одного из лучших специалистов.
В 1993-м году на территории завода, на втором этаже трёхэтажного здания был открыт профилакторий дневного пребывания. Под помещение выделили 200 кв.м. На предприятии мне всё понравилось, но первое время выматывали организационные дела. Надо было оснащать его оборудованием, полностью соответствующим санитарным нормам.
Приобретали его с большими сложностями через ЦРБ. Весь контроль за организацию процессом взял на себя Владимир Фёдорович. Снабженцы прилагали усилия, чтобы обеспечить нас всем необходимым, вплоть до штор, постельного белья, инструментов, ёмкостей для растворов.
Когда огромная работа по оснащению закончилась, медпункт приобрёл респектабельный вид. В большом холле появились кожаные диваны и кресла. В приёмной — шкафы для медикаментов, столики для перевязок и других процедур. Всё было в достаточном количестве для приёма и оказания первой помощи. Лекарства выдавались бесплатно.
Процедурный кабинет, выложенный светлым кафелем от пола до потолка, сверкал чистотой. Здесь размещались стол и кушетка. Имелся холодильник для хранения лекарственных форм и прививочного материала. Всё обрабатывалось по СанПиНу. Физиокабинет был разделён на две половины: в одной — аппаратура без заземления, а в другой — с заземлением. Отдельно стоял массажный стол, который сделали на заводе. Он был просто великолепный!
Наш коллектив состоял из трёх медицинских работников. Я занимала должность заведующей. Была, можно сказать, специалистом широкого профиля. В своё время прошла стажировку в Новосибирске по офтальмологии, поэтому умела профессионально ставить уколы в глаза и удалять инородные тела. Рабочие из арматурного цеха и РММ часто обращались ко мне с просьбой удалить окалину, попавшую в глаз. По этому поводу же к нам приходили работники БТЭЦ.
Иногда выполняла косметические процедуры — прокалывала уши работницам завода и их дочерям. Делала это с обезболиванием. Они меня за это благодарили, а мне было радостно смотреть на них. Особенно на маленьких девчонок, которые, как обезьянки, потом весело крутились перед зеркалом.
Фельдшер Антонина Андреевна Яковлева славилась не только своим профессионализмом, но и необыкновенными душевными качествами. У неё к каждому пациенту был индивидуальный подход. До ЖБИиК работала она на швейной фабрике, БТЭЦ, в поликлинике. Имела огромный опыт, легко справлялась с обязанностями отоларинголога. Как только на заводе открылся здравпункт, перешла сразу к нам. Всех умиляла её улыбка, интонация и тембр голоса, которые завораживали и облегчали состояние уже на пороге медпункта.
Как-то при мне был такой случай. Пришёл с травмой Рашид Гизатуллин, она вокруг него захлопотала приговаривая:
— Рашидик, миленький, потерпи немножко. Сейчас всё будет хорошо и быстро заживёт, не успеешь даже заметить.
Когда он ушёл, я засмеялась и говорю:
— Антонина Андреевна, вы сейчас кому помощь оказывали? Такое ощущение, будто это был не здоровенный мужик, а маленький мальчик.
— Надя, все мужчины в душе немного дети. Они переносят температуру, уколы, травмы тяжелее, чем наш ”брат” женщины.
Вот таким она была удивительным человеком. Облегчала состояние пациента не только таблеткой, но и обнадёживающим словом.
Татьяна Алексеевна Гурина выполняла обязанности врача-стоматолога. Пришла к нам совсем молоденькой, после института. Высокая, красивая, интеллигентная и обаятельная. Впечатляли её огромные чёрные глаза. Она больше походила на топ-модель, чем на врача-стоматолога. У неё было доброе сердце и золотые руки. Все знают, что такое бормашина в советские времена. От одного звука дрожали поджилки. Татьяна удивительным образом создавала в своём кабинете атмосферу уюта и спокойствия. Умела посочувствовать, поддержать и успокоить так, что страх исчезал. К ней не боялись ходить даже дети.
Обязанностей у нас было очень много. Принимали пациентов и выполняли разные процедуры, назначенные врачами. Проводили осмотр, делали прививки, зашивали и обрабатывали раны, накладывали шины на переломы, вводили инъекции внутривенно и внутримышечно. Оказывали неотложную помощь не только в здравпункте, но если требовала обстановка, приходили непосредственно на рабочее место.
Каждый понедельник с девяти утра проводили обход по цехам. Вместе с инженером по труду Сабиром Садыровичем Рафиковым участвовали медицинский работник, начальник цеха и представитель профкома. Осуществляли проверку качества санитарной обработки столовой, присутствовали при закладке продуктов, снимали пробу.
Когда наступало лето, с удовольствием посещали заводскую базу отдыха. Выезжали на “Лазурку” с Антониной Андреевной по очереди, через выходные. Для нас выделяли половину вагончика. Сочетали приятное с полезным: работали и отдыхали. Там мы принимали участие во всевозможных спортивных состязаниях. Купались, загорали. Было здорово!
Ежегодно проводили профосмотр всех рабочих и ИТР, после которого получали акт выполненных работ. Тем, кого рекомендовал врач, записывали к узким специалистам на лечение. Часто серьёзными случаями приходилось заниматься самим. Ведь многие не хотели отпрашиваться в поликлинику, уходить на больничный. Предпочитали лечиться без отрыва от производства. Вот такие люди работали на заводе в то время.
Сейчас вспоминаются различные эпизоды из моей практики. Как-то пришёл молодой, крепкий, спортивный Александр Томашевский, чтобы сделать укол. Знаю, что мужчины в большинстве случаев, несмотря на их бравый вид, болезненно относятся к медицинским процедурам. Подстраховывая себя, сразу предложила ему прилечь на кушетку. После инъекции он взял меня за руку и, заглянув в глаза, произнёс слабым голосом:
— Мне бы спиртику…
— Ты, что, дружок! Нет у меня спирта в таком количестве.
— Да мне нашатырного…
— Ну, это другое дело.
После этого он немного посидел и, чуточку смущаясь, вернулся на рабочее место.
В другой раз бегу из столовой, где брала пробы, вижу, у здравпункта стоит Женя Сосько. Сам бледный, рука вся в крови. У него мизинец попал в станок, раздавило ткани. Стали подниматься по лестнице, а он валится на меня. Я его еле удерживаю, он ведь в два раза выше меня. Даже не знаю, откуда сила взялась?! Схватила его за пояс, круто развернула к стене и прислонила, чтобы не упал. Сама побежала за нашатырным спиртом. Евгений абсолютно не переносил вида крови. Оказала ему первую помощь, а потом он ходил ко мне на перевязки. Обошлись без обращения к хирургу.
Был ещё сложный случай с Фёдором Берендеевым. Однажды на территории завода трактор буртовал в кучу песок. Мёрзлый ком отлетел и на огромной скорости врезался Фёдору в голень. Произошёл перелом ноги. Она держалась только на коже, сосудах и сухожилиях. Вызвали “скорую” и увезли в хирургию. Положение у него оказалось серьёзное, грозила ампутация.
Владимир Фёдорович принял меры, чтобы спасти человеку ногу. Его хороший друг Евгений Бурматов работал на аппарате Елизарова в военном госпитале в Кургане. Тот сразу же откликнулся. В итоге всё завершилось хорошо, благодаря двум чутким людям.
Были и забавные случаи. Однажды я привела своего маленького сына полечить зуб. Он страшно боялся стоматологического кресла. Съёжившись, стоял у порога и жалостливо глядел на нас своими чёрными глазами. Мы с Татьяной Алексеевной очень долго его уговаривали. Согласился при условии, как только он сосчитает до пяти, то лечение сразу закончится. В течение процедуры несколько раз махал своей ладошкой, напоминая, что до пяти давно уже сосчитал. После лечения заявил: “Ладно, лечить зубы буду, но если потом мне поставите золотые коронки”. Над этим мы вместе весело посмеялись.
Вот из таких разных моментов состояла наша работа. Порой бежишь на вызов и не знаешь, что тебя ждёт. Приходилось сталкиваться и с травмами, и ожогами, и эпилептическими приступами. Готовой нужно было быть ко всему. Несмотря на небольшую зарплату, работу я свою любила и относилась к ней с душой.
1991-м году на заводе началась реорганизация, стали появляться самостоятельные единицы со своими названиями: “Регул”, “Бекон”, “Форум”, “Монолит”. Наш профилакторий дневного пребывания вошёл в малое предприятие “Пульс”. На первом этаже располагался спортзал. Мы находились на втором. На третьем организовывались гимнастические занятия с женщинами. Проводила их врач из поликлиники Людмила Владимировна Антонова.
Путёвки тогда стоили совсем дёшево. Работники завода лечились и питались без отрыва от производства. Руководил “Пульсом” Михаил Степанович Горголь. С ним работалось очень хорошо. Он повысил зарплату, относился с уважением, часто забегал, чтобы просто спросить: “Девчонки, как дела?”. Устраивал праздники, накрывал стол, дарил подарки.
Всё было славно, но до поры до времени. Хорошее, как известно, имеет обыкновение заканчиваться. В 90-е годы ситуация в стране изменилась. Негативные процессы отразились на работе предприятия и на положении коллектива. Обозначилась главная задача — любой ценой выжить и сохранить завод. Профилакторий в эти планы не входил.
Сейчас можно только ностальгировать по тем прекрасным временам. Порадоваться тому, что они были в нашей жизни. Остались хорошие воспоминания о заводе и о людях, с которыми общалась и оказывала помощь. Сейчас, когда с кем-то встречаюсь, испытываю настоящие родственные чувства.
