Бабушка

Этот мальчик неожиданно появился на рынке.

Раньше его тут никто не видел. На вид лет 6-7. Одет бедненько, но чисто. На него никто бы особо не обратил внимания, если бы он долго ни бродил между мясными рядами. Особенно длительное время он задерживался у прилавков с курицами, останавливался, вздыхал и брел дальше.

В конце рабочего дня, когда большинство продавцов уже разошлось, мальчик подошел к пожилой женщине, видимо, она больше всего вызвала у него доверие, и попросил: «Вы можете мне остатки отдать? Вон у вас шкурки остались, лапки. Мне очень нужно». И, опустив глаза, сказал: «Для щенка. Он совсем слабенький. Ему бульон нужен. А денег нет».

— Да, конечно, конечно, милый, — засуетилась женщина, — тут вот еще и крылышки есть. И спинка суповая. Чего ее домой нести. Бери!

Благодарные глаза мальчишки налились слезами.

— Я вас обманул. Это для бабушки. Она заболела. Я один у нее. Если узнают, что болеет, то меня в детский дом отдадут. И денег нет, потому что она пенсию не может получить, лежачая она, а мне никто не даст. А ей бульон нужен. Только никому не говорите, что болеет она. Заберут меня сразу.

— А ты где живешь? Я тебя раньше, вроде, не замечала.

— Я на автобусе приехал, чтобы подальше от нашего поселка, чтобы не увидели, что побираюсь. Меня уже хотели в детдом отдать, бабушка не отдала. Сказала, что пока жива, со мной будет. А тут заболела.

— А соседи что?

— Я никому не говорю. Боюсь, что расскажут про меня. Я уже был в детском доме, знаю, как там. А люди сейчас злые. Я к вам подошел, что лицо у вас доброе. Я бабушке кушать сам варю, у нас еще крупа, макароны есть. Только кашляет она очень. Слабая стала. Когда я болел, она мне все время куриный бульон давала. Вот и поехал я на рынок, чтобы немножко курицы раздобыть. Украсть не смог, потому к вам подошел.

— Ах ты мой хороший. Заботушка ты моя. — Пожилая продавщица прослезилась. — Мне бы такого внука. Моим только дай и дай. И никакой благодарности. Давай я тебе курочку заверну, да поедем, проведаем твою бабушка.

— Что еще ей взять? Может, чай надо? Конфеток? Или давай таблеток в аптеке купим. Хотя какие таблетки, если не знаем, что с ней приключилось.

— Вот тебе пирожок, мой с завтрака остался. Ешь, да поедем к тебе. Давай я такси вызову, что с сумками — то таскаться?

На окраине поселка городского типа, у дома, на который указал мальчик, остановились.

Тетя Наташа, так звали продавщицу, подхватив сумки, поспешила в дом.

Мальчик не соврал. Но постели за занавеской тяжело дышала старая женщина. Время от времени она заходилась в сухом кашле и стонала.

— Ох, милая. Тут уже бульоном не поможешь. — И начала набирать номер скорой.

— Не бойся, малыш. Я скажу, что я твоя родственница. Не отдам я тебя никому.

Пока ехала скорая, тетя Наташа расспросила, как зовут больную, какой год рождения, чтобы не подвести мальчика. Чтобы не было лишних вопросов. Сама в это время поставила варить бульон, нашла сухие ягоды, чтобы заварить питье. То есть хозяйничала на правах родственницы.

— Надо же, — думала она, — сколько лет прошло, а детского горя не убавляется.

Вспоминала, как в родном городке также спасали от голода ребятишек, чьи родители пили. Думала, никогда такого уже не будет. И вот оно. Снова. Только тогда все спешили помочь, поддержать, а сейчас каждый сам по себе. А соблазнов — то оно больше стало. Хочется и того, и другого.

Когда приехала скорая, Андрей уже спал.

У бабушки оказалась пневмония. Копала картошку на огороде, потом перебирала, вот и прихватило. Это потом уже она это узнала.

Если бы не Андрюшка, то всякое могло бы случиться.

Нашли они друг друга. Тетя Наташа, истосковавшаяся по любви просто так, а не за что-то, Андрюшка и бабушка его Дарья Ивановна. Кстати, ей уже почти 80, отстоять право оставить Андрюшку у себя ей нелегко далось. Андрюшка — то — это ее сестриной дочки ребенок. Бестолковая у них семья.

В этом месте Дарья Ивановна всегда плюет: «Тьфу, никудышные люди. А дите — то здесь при чем? Хороший такой мальчишка. Мне его с детства подбрасывали. Своих-то Бог не дал. Так запили — загуляли, что чуть пацана не угробили. Один в доме сидел неделю, не емши, не пимши. В детдом его увезли. Хорошо, что лопотать уже мог, все говорил, что к бабе Дасе хочет. Еле оформила опекунство. Сейчас Бога молю, лишь бы успеть поднять его. Лишь бы успеть. А теперь и тем более я ему обязана. От смерти спас».

В этом месте Дарья Ивановна вытирает кончиком платка глаза.

— Ничего, справимся. Теперь и ты у нас есть. Просто так ведь Бог людей не посылает.

Просто история.

Просто жизнь.

Первоначально опубликовано в блоге Натальи Берязевой