— Ты, Света, тоже в моем черном списке фигурируешь, — огорошила меня баба Лиля после очередной моей дворовой консультации.
Баба Лиля только что прошлась недобрыми словами по врачам и спросила моего совета в выборе препарата для снижения «ее упрямого давления».
— В моей тетрадке так и записано: «Если со мной что-то случится (помру или отключусь), разбирайтесь с такой-то, из квартиры такой-то. Она мне присоветовала пить то-то и то-то».
Баба Лиля гордо приосанилась, не вынимая рук из карманов.
— И давно Вы такую тетрадь ведете, баба Лиля?
— Да уж лет пятнадцать. Как обижать во дворе меня стала пацанва, так и завела. А что мне остается делать, если я одна живу…
Баба Лиля в сорок пять лет вышла на пенсию по «вредному стажу» и вот уже тридцать лет инспектирует всех и все в нашем дворе от «нечего делать». Особенно она донимает своими замечаниями подростков, которые сидят с ногами на скамейках, курят, «циркают» слюной, пьют пиво во дворе, сквернословят…
— Стали мальчишки исподтишка мстить мне: то камешек бросят под ноги, то рябинкой в спину пульнут, то котов моих, что прикармливаю, запрут в кабинке подвала, то захохочут во всю глотку мне вслед, похабно так, нехорошо. Пошла я до их родителей, показала им тетрадку, где записаны все их фамилии и приписано, что, если на меня кирпич с балкона упадет или в люк упаду, то пусть милиция чинит спрос с «этой троицы». Еще сказала, что тетрадка эта лежит у меня на столе, на видном месте. Утихомирились от этой тетрадки враз. Потом уж, лет через десять, один из них встретил меня во дворе, взрослый совсем, и говорит: «Прости нас, баба Лиля. Это все по глупости мы пакостили…». А я не в лицо ему смотрю, а на его пуговицу и говорю по слогам: «С-с-дох- ни, сдох-ни, сдохни!..».
Я, как священник, несколько раз перекрещиваю на расстоянии скорее воздух, чем саму бабу Лилю, и доверительно говорю ей: «Надо простить их, баба Лиля. И с давлением у Вас сразу все наладится…».
— Щас, разбежалась. Они сколько моей крови попили. Может, как раз через них я гипертонию и заполучила. Пусть совестью мучаются теперь всю свою жизнь, а я погляжу, что с ними станется.
— Нет, баба Лиля, ваши обидчики, если не совсем «отмороженные», заочно в Прощеное воскресенье попросят у всех прощения, в том числе и у Вас, и будут жить спокойно. Вы, не простив их, страдаете до сих. Видно по Вам.
Баба Лиля вынимает руки из карманов, крестится, бурчит что-то себе под нос и скрывается в подъезде.
Вы мирно живете с соседской детворой?
Еще по теме:
