Эхо души

Бывают дни, похожие на вату. Точнее  это  ощущение такое, что вокруг тебя вата,  и ты в ней,  как нечто бесформенное: вроде  и пытаешься  выбраться, а ничего не получается. Постепенно устаешь бороться с  обволакивающей тебя субстанцией и…

Мир просто перестает существовать. Он   теряет голос,  цвет, запах.   Ты в коконе. В ватном коконе.  И хочется уснуть, окуклиться, забыть про то, кто ты и что ты.

В один из таких дней она шла по привычке на работу. В голове не было ни одной мысли. Все действия совершались машинально. Ежедневное «одно и то же» заслонили мысли, чувства, эмоции.

Раз. Шаг. Два. Шаг

Вдох. Выдох.

И больше ничего.

Точнее никого.

Того, кто передвигал ноги, трудно было кем-то назвать.

Она вышла из автобуса. Спустилась в переход метро.

И больно застонала душа. Или тело?

Она  не поняла.

И не осознавала, что происходит.

А боль накатывала, накатывала, к концу перехода, не понимая, что происходит, она уже бежала.

Почти перед выходом она увидела  мальчишку, на вид подростка.

Он сидел на коробке из-под фруктов, между ног у него был зажат странный музыкальный инструмент, похожий на перевернутую чашку. Точнее на  черный перевернутый тазик. «В таком ее бабушка солила капусту», — машинально подумала она.

И музыкант, абсолютно с отстраненным взглядом, ударял по этому нечто. Удары рук были странными, не ритмичными, в них не было какого-то порядка. Да и руки он использовал тоже необычно. То ударял ладонями, то слегка касался пальцами, иногда даже задевал локтями.

Но это нечто пело. Странно, гулко, тягуче, тоскливо, грустно, и не по-земному.

Нет таких звуков в жизни. Может быть, где-то в пещерах, где живут сталагмиты и сталактиты, это привычный фон. В жизни же нет такой музыки.

Но она остановилась и замерла. Закрыла глаза и позволила музыке быть в ней.

Ей по-прежнему было больно. Но это ее обрадовало. Она живая!

Ватное состояние, которое было еще пару минут назад, стало проходить.

Она просыпалась. Приходила в себя.

Душа вибрировала в такт музыке.  Она оперлась спиной о стенку перехода и закрыла глаза.

Она бежит за красивой бабочкой, эхом звучит голос сестры: «Догоняяяяйййй!»

Сердце выпрыгивает из груди от восторга, еще чуть-чуть, она раскинет руки и полетит.

Динь дон, динь дон, дон, дон, дон

И снова дон, дон, дон, дон, дон, дон

Это душа поет, и в такт ей вторят цветы, камни, вода, солнце.

Как хорошо!

Тебя нет, есть только музыка. Музыка, музыка, музыка.

Очнулась. Пришла в себя.

Мальчишка смотрел на нее.

— Ты чего?

— А что я?

— Странная ты какая –то.

— Уже минут десять как стоишь с закрытыми глазами.

— Тебе что, плохо?

— Что ты, наоборот, хорошо!

— Скажи, на чем ты играл? Что это такое?

— Это Ханг. Это не мой инструмент. Брата. Но он мне очень нравится. Мне кажется, что мне не нужно говорить, он сам  все рассказывает.

— О чем ты играл, когда я подошла к тебе?

— О печали, о грусти, о том, что все не так, как хочется, что нельзя делать то, что не  любишь.

— О многом, что меня сейчас волнует.

— А потом, когда подошла ты, а ты очень симпатичная, я играл для тебя. Мне почему-то хотелось сказать тебе что-то очень хорошее.

— Давай, я тебя провожу. Мне нужно на занятия в училище, тут я подрабатываю. Нечем платить за общежитие.

— А можно мне попробовать на твоем Ханге поиграть?

Я никогда не училась музыке, но почему–то мне кажется, что у меня получится.

Они договорились увидеться в выходные.

Этот день у нее прошел замечательно. В голове постоянно звучала волшебная музыка Ханга, а перед глазами была картина, как она  пытается догнать  красивую бабочку.

Утреннее ощущение, когда она чувствовала себя ватной игрушкой, улетучилось, исчезло, испарилось.

Неужели так бывает, что музыка, нечаянно услышанная, резко  меняет картину мира?

И сама себе отвечала. Сегодня же со мной это случилось. Два разных человека. Я утром и я сейчас.

В обед полезла в Интернет, чтобы прочитать, что такое Ханг.

Да, вот он этот черный тазик-купол. Оказывается, что ему совсем немного лет.

«Странно, — подумала она, —  а полное ощущение, что это какая –то неземная, космическая музыка, которая может управлять душой человека. Ведь сегодня именно душа заныла и заплакала у меня, что стало больно всему телу. Видимо, совсем я ее измучила в моем ставшем уже совсем нечувствительном теле.  Мое тогдашнее  состояние, да и вся моя жизнь была какой-то ненастоящей. Точнее и жизни –то не было. Существование живого нечто  с таймером. Включить – выключить. А посередине сколько-то серых и будничных десятков лет.

Если бы не музыка в переходе, я бы, наверное, так  и спала бы дальше.

Они увиделись в выходные. В репетиционном зале музыкального училища они были вдвоем. Славка, так звали парня, помимо Ханга принес еще гитару.

— Давай, я буду играть мелодию, а ты просто попытайся прикасаться к инструменту, как ты чувствуешь.

— Можно, я пока без мелодии?

Славка хмыкнул. Можно.

Она прикоснулась ладонью к Хангу.

Уууу, — ответил нет, не инструмент, снова эхом откликнулась душа.

Еще раз, еще раз. И затрепетала душа, запела, наполнилась силой и звучанием.

Славка удивленно смотрел на нее.

-Ты точно в первый раз прикасаешься к нему?

Но она уже не отвечала. Она гладила, ласкала, прижималась ладонями к черному чуду, нежно касалась  пальцами, бережно постукивала   и улыбалась, улыбалась, улыбалась.

Потом она резко встала, подошла к Славке и звонко поцеловала его в щеку.

Спасибо! Если бы ты знал, что ты для меня сделал!

Если бы ты знал!

Она пошла к выходу. Хотя Славке казалось, что она не идет, а парит. Ведь не зря же говорят, что счастье окрыляет.

Дооон… Казалось, что это Ханг гудит на прощанье.

Нет, это был не он. Это эхо ее души все еще было здесь.

Славка не стал ее догонять.

Он знал, что она сюда снова  вернется.

Потому что здесь была ее душа.

Первоначально опубликовано в блоге Натальи Берязевой

Как вы исправляли дни, когда возникало  «ощущение, что вокруг тебя вата,  и ты в ней,  как нечто бесформенное: вроде  и пытаешься  выбраться, а ничего не получается»?